С 21 мая по 1 июня в рамках VII Международного Санкт-Петербургского фестиваля современной музыки reMusik.org пройдёт образовательный проект «Композиторские курсы». В этом году в качестве профессоров приглашены композиторы Рафаэль Сендо, Оскар Бьянки, Джоанна Бейли, Юрий Каспаров и Дмитрий Курляндский. Из-за сложившейся ситуации в мире впервые занятия и творческие презентации будут проходить онлайн. Мы поговорили с куратором курсов, композитором Александром Хубеевым о новом формате воркшопов, а также попытались представить положение современного композитора после долгожданного выхода в «офлайн».

— Александр, в чём принципиальная особенность «Композиторских курсов» в этом году?

В связи с пандемией и отменой массовых мероприятий мы приняли решение провести курсы в режиме онлайн. В течение десяти дней индивидуальные занятия со студентами и лекции профессоров пройдут в программе zoom. Посещать курсы могут также вольнослушатели, которые заранее зарегистрировались. Важная деталь: партитуры участников будут находиться на странице reMusik.org, и каждый, открывая частную ссылку, может самостоятельно просмотреть и прослушать пьесы всех участников. В этом есть большое отличие от традиционных курсов, где сначала идёт обсуждение одного автора, затем другого и так далее. Конечно, онлайн-занятия нельзя сравнить с офлайн, но и здесь много плюсов. Мы в каком-то смысле первопроходцы: не помню, чтобы ещё где-то проводились композиторские курсы в таком формате.

— С появлением нового формата поменялись ли условия для участия?

Да, мы были вынуждены отменить группу B, потому что там предполагалась ридинг-сессия с разными ансамблями, которые должны были исполнять пьесы студентов. Мы поняли, что в онлайн-формате взаимодействие с музыкантами представляется очень трудным. С другой стороны, онлайн-формат позволил принять участие многим композиторам, которые, возможно, не смогли бы приехать в Санкт-Петербург: всего были выбраны 46 участников из 26 стран. У каждого студента планируется своя презентация – краткий рассказ о себе или представление пьесы, после чего вольнослушатели могут задать свои вопросы участникам.

— Каковы были критерии отбора?

Для каждой группы они были совершенно разные. В группе A объединились студенты, чья музыка прозвучит в рамках фестиваля reMusik.org 3 – 9 июля: здесь мы смотрели, насколько автор является зрелым с творческой точки зрения, как его сочинение может существовать в контексте данного фестиваля. В произведениях группы С мы выясняли, есть ли у конкретного участника зачатки собственного творческого почерка, нетривиальный подход к аспектам партитуры и так далее. И, конечно, мы искали оригинальность. Кстати, работы самых ярких участников будут опубликованы в издательстве reMusik.org и прозвучат на следующем фестивале.

— На подобные композиторские курсы, «читки» и лаборатории приходит самая разная музыка – и самая радикальная по языку, и вполне традиционная. В чём ваша задача как куратора?

Моя главная задача – найти правильных педагогов, которые смогут подобрать нужные слова даже для тех студентов, чья музыка им совсем не близка. Мне кажется, достаточно их опыта, интуиции, чтобы дать каждому молодому композитору те наставления (не всегда именно профессиональные знания), которые помогут ему двигаться вперед. В прошлом году нашими педагогами на курсах reMusik.org были Оскар Бьянки, Рафаэль Сендо и Владимир Тарнопольский. На индивидуальных занятиях со студентами я обратил внимание на их разный подход к каждому: с кем-то они работали над чисто техническими моментами (как правильно нотировать, как использовать тот или иной тембр, какие выбрать штрихи), с кем-то беседовали о музыке вообще, о бэкграунде студента, его интересах и предпочтениях. И это здорово, каждый получал то, что было важно именно для него.

— Как вам кажется, подобные композиторские лаборатории действительно помогают молодому автору найти свой язык, стиль, форму существования своей музыки или, услышав разные мнения от разных педагогов, ему, наоборот, трудно определиться?

Я считаю, такие проекты – это большой плюс. Композиторам нужно слышать свою музыку. Даже онлайн. И это очень двигает тебя вперед: только с практикой начинаешь понимать, какие вещи работают, а какие нет. Мнения о твоей музыке всегда будут противоположными, но важно научиться принимать их к сведению и не воспринимать это как некую истину. Вообще, чем больше мнений, тем лучше – они же ни к чему не обязывают. Я не думаю, что композиторские воркшопы как-то сбивают с толку молодого автора, наоборот, они помогают ему создать опору для дальнейшего роста и после студенческой скамьи: знакомство с музыкантами, композиторами, организаторами этому весьма способствуют. К тому же на курсах всегда приятная творческая атмосфера: ты общаешься со сверстниками из разных стран, открываешь для себя новые партитуры, видишь, как пишут и живут другие.

— Когда вы были студентом, вам не хватало всего этого?

Безусловно. Сейчас студенты 3-4 курса могут показать свои пьесы зарубежным ансамблям и педагогам, у меня было гораздо меньше таких возможностей. Сложно было представить, что твою пьесу исполнят в рамках крупного фестиваля современной музыки. Я помню, как боялся репетировать с МАСМ – не представлял, что говорить взрослым профессиональным музыкантам, потому что у меня на тот момент почти не было опыта творческого общения с исполнителями. В консерватории этому, к сожалению, не учат – да, там дают знания по форме, гармонии и полифонии, но не говорят о том, как композитор должен работать с музыкантами. Я окончил консерваторию в 2011 году, но до 4-го курса у меня не было особой практики.

— В этом году наша главная композиторская Академия в Чайковском отмечает юбилей – 10 лет. Что-нибудь уже известно про её проведение в этом году?

Пока трудно сказать. До сих пор непонятно, когда откроют границы и концертные площадки, что будет с образовательной системой, перейдём ли мы с режима онлайн на реальный… У нас есть, скажем так, несколько вариантов того, как будет проходить Академия, объявим в ближайшее время. Но мы не будем отменять, это точно. К нам пришло достаточно много заявок, но, к сожалению, мало от российских композиторов. Будем надеяться, что в оставшиеся до дедлайна дни этот дисбаланс будет исправлен, тем более что в рамках юбилейной Академии мы хотим предоставить больше возможностей композиторам из разных регионов.

— Раз мы уже заговорили о сегодняшней действительности, не могу не спросить, как проходит ваша самоизоляция.

Как ни странно, свободного времени у меня сейчас не так много, как я предполагал, когда это всё началось. Во многом, из-за подготовки к курсам: если бы мы сразу планировали их провести онлайн, было бы гораздо проще, а так приходилось многое менять и переставлять. Конечно, я пишу музыку, но с этим есть проблемы, поскольку мне для работы необходимо наличие инструмента, для которого я пишу (следующая пьеса будет для рояля и электроники).

—  Сейчас и репетиции, и концерты проходят исключительно онлайн – дистанционная жизнь всё больше и больше вытесняет привычную. Возможно, даже вступительные экзамены в творческие вузы будут проходить в своих квартирах. Как вы к этому всему относитесь?

Я не думаю, что так будет всегда: всё равно, рано или поздно, мы будем постепенно возвращаться в привычную жизнь. Что касается поступления на композиторский факультет – это возможно в формате онлайн, но, скажем, у исполнительских факультетов такой альтернативы нет и на постоянной основе, на мой взгляд, быть не должно. «Домашние» концерты, которые я вижу сейчас в большом количестве, не соответствуют тому уровню, какой был бы у тех же исполнителей в обычной концертной ситуации. Записать на телефон и выложить в интернет – это хорошая попытка продолжать заниматься творчеством, но она, скорее, вынужденная. Для качественной профессиональной записи требуются хорошие камеры, звук, свет, даже режиссёрская концепция. Пока в большинстве существующих записей я вижу, скорее, попытку сублимировать творческий порыв.

— Известно, что композиторы в большинстве живут на гранты. Как вы думаете, снизится ли сейчас количество заказов?

Сейчас очень сложно планировать проекты. Но всё будет понятно более или менее, когда мы начнем приходить к нормальной жизни. Мне кажется, что мы застряли с коронавирусом надолго, и я не представляю, что дальше нас ждёт. Не думаю, что композиторам в России стоит ожидать такую помощь, как в других странах.

— Это как раз понятно. Но неужели вообще печальная ситуация?

Не совсем. Многие композиторы так или иначе трудоустроены – работают в музыкальных школах и вузах, театрах, дают частные уроки. У кого-то есть те же заказы на следующий сезон. Вообще, композиторов-фрилансеров у нас не так много.

— Мы видим, как постепенно концертные залы Европы начинают прорабатывать новые концертные форматы с использованием дистанций, рассаживания зрителей в шахматном порядке. Мне кажется, что в этом плане перестраиваться не нужно именно концертам современной музыки, где давно уже используется пространство и даже свободная рассадка. Не кажется ли вам, что после пандемии количество концертов современной музыки будет выше, чем остальных?

А как много людей захотят в принципе пойти на концерт? Многим будет психологически трудно вернуться в места массового скопления людей, чтобы слушать музыку вживую. И я не уверен, что концертные площадки отдадут предпочтение именно современной музыке, поскольку многие из них зависят от продажи билетов (а современная музыка, как известно, редко собирает аншлаги). К тому же, не у всех классических залов есть возможности для особой рассадки. Композиторы не любят ограничений, поэтому предполагаю, что и в после карантинной жизни предпочтут те площадки, которые предоставят им больше свободы.